Платон, Плотин и Баламут. О фантастике, кино и не только - Марат Исангазин

в том, что смерть здесь – не конец жизни. Параллельно нашему существует мир загробный – «страна вечного лета». И если есть Билет, скончавшись, ты перебираешься туда и в тот же вечер можешь уже переговорить по эктофону с членами своей семьи. Но и там, за гранью, все продолжают заниматься привычным делом: шпионы шпионят, клерки клеркуют, а бизнесмены продолжают управлять своими предприятиями.

Героя – два: он и она. Он – советский крот, а она его пытается на этом поймать. Но он – внебрачный сын премьер-министра Уэста и поэтому лицо неприкасаемое. До тех пор, пока нет железобетонных доказательств.

Уэст – это Герберт Уэллс. Он сам говорит о написанных им «Человеке-невидимке» и «Войне миров». А более всего – о книжке «Маленькие войны» (Little Wars) о правилах игры в солдатиков: «Порою мне кажется, что это лучшее мое творение оно меня переживет». Такая книга действительно написана Уэллсом и на русский до сих пор не переведена. В 1912 году в России были изданы лишь похожие на нее «Игры на полу».

Кто читал трилогию «Квантовый вор» обнаружит схожесть ряда элементов: вместо виртуального мира – загробный. А души, собственно, ничем не отличаются от оцифрованных разумов. В 16-й главе обозреваемого романа упоминаются «Морком и его друг Тьюринг». В 11-й доктор Морком участвует в дискуссии на лекции. А в базовой для концепции «страны» «Науке смерти» Герберта Уэста говорится, что «возможно создание достаточно сложных искусственных электрических сетей, чтобы… сделать механизмы, обладающие душой».

Ночные альпинисты

Ханну РАЙАНИЕМИ очень плотно поработал с источниками. Уже отмечено: термин «страна вечного лета» имеет своим происхождением кельтскую мифологию – в книге значимо звучит и «Камлан» из артуровских легенд. Но роман все же называется просто «Страна лета» – «Summerland». И именно под таким термином фигурирует загробный мир в одной из основополагающих книг по спиритизму – «Раймонд» или «Жизнь и смерть» 1916 года Оливера Джозефа Лоджа об опыте общения с умершим сыном. Его сын рассказал о потустороннем мире: часть этих подробностей и использует РАЙАНИЕМИ. Именно отсюда появилась фраза умершей матери Рэйчел Уайт об имеющихся там цветах, когда она в первый раз связалась с дочерью. А у истоков описываемой «страны вечного лета» стоят Лодж, Маркони и Уэст.

Внебрачного сына Уэста зовут Питер Блум. В коротком глоссарии переводчик, отталкиваясь, от слов в 6-й главе: «Его мать, Анна-Вероника, урожденная Рив, в юности якшалась с радикалами», утверждает, что ее прототипом стала Эмберс Ривс, которая родила от Уэллса дочь и отношения с которой были описаны в романе «Анна-Вероника». Но есть и еще один прототип: Ребекка Уэст (отсюда и фамилия Уэллса в романе – Уэст). У их совместного с Уэллсом сына Энтони, как и у Питера, были «прескверные отношения с матерью». Уэллс некоторое время жил с Ребеккой под именем «мистер Уэст», сняв для нее дом на взморье.

Даже такая мелочь, что премьер-министра Уэст, навестив в самом конце книги Рэйчел Уайт, пах чем-то сладким, «навевающим детские воспоминания о лете», имеет реальную подоплеку. Об этом, как вспоминает Сомерсет Моэм, ему рассказала одна из многочисленных уэллсовских любовниц: его тело пахло медом. Упоминает об этой особенности и современный автор байопика об Уэллсе «A Man of Parts» (2011 год), по стечению обстоятельств тоже имеющий фамилию Лодж.

Странно, что называя многих британских разведчиков 30-х годов их истинными именами, знаменитого Максвелла Найта автор именует Максом Шевалье, хотя каждый, мало-мальски знакомый с историей британской разведки стразу же его узнаёт. Кто же еще был «самым успешным вербовщиком в Секретной службе», предпочитающим вербовать женщин, известным натуралистом и ведущим передач о животных, держателем домашнего зоопарка и любителем курить трубку?

Найт был непосредственным руководителем Ле Карре, когда тот работал в МИ-5, предпочитал, чтобы его называли Макс, но носил псевдоним М, который много позже Флеминг присвоил начальнику британской секретной службы.

Одна из двух девушек, которых встречает у Макса Рэйчел, носит имя Джоан и «была свидетелем в знаменитом деле о «Русской чайной». Это Джоан Миллер, написавшая «Войну одной девушки», вышедшую в Ирландии в 1986 году после ее смерти (в Великобритании мемуары не разрешили издать). Похоже, она и стала прототипом Рэйчел Уайт: в ее книге как раз много рассказывается о буднях Секретной службы, интригах внутри, отношении руководства к работающим там женщинам. В нашей реальности, правда, шпионское дело о «Русской чайной» случилось позже – в 1940-м и было связано с германской сетью.

Явно Ханну не прошел мимо и романов Джона Ле Карре, который как раз специализируется на темах по поиску кротов в британских МИ-5 и МИ-6, соперничестве этих служб (у перетягивания каната Летним и Зимним управлениями растут ноги отсюда), и бюрократах в этих ведомствах.

Масса реалий романа имеют действительные корни. В 30-х, например, в Лондоне были изданы «Ночные альпинисты Кембриджа» – о ночных скалолазаниях по колледжам и городским зданиям Кембриджа.

Встань в окоп, Ахилл

В первой главе романа посреди всего шумного яркого почти оперного или даже опереточного балагана с дуэлью, утрированно русским акцентом Рэчел, русским перебежчиком и его самоубийством промелькнула строфа:

Ад кораблей военных.

Ад для простых людей.

О, роковая Елена!

Я вновь должен плыть за ней.

На первый взгляд, действительно графомания. Во всяком случае, в русском переводе (Пушкин здесь, конечно и рядом не ночевал). У перебежчика Кулагина были основания оскорбительно отозваться об этих стихах. Но образованный англоязычный читатель сразу же узнает фрагмент одного из самых известных военных стихов Первой мировой войны «Ахиллес в окопе» Патрика Шоу-Стюарта, детали биографии которого разбросаны в описаниях жизни соперника Кулагина по дуэли Джулина Шоу-Асквита и его отца Патрика, исполнительного директора банка «Бэринг» (на самом деле, управляющим директором этого банка и был Патрик Шоу-Стюарт, погибший на войне 30 декабря 1917 года).

Литературоведы много писали о соотнесенности слова «ад» (Hell) с именем «Елена» (Helen) в вышеприведенной строфе. Я не видел, но наверняка, были и публикации о соотнесенности имени автора – Патрика, с неупоминаемым, но подразумеваемым Патроклом, другом Ахиллеса, в последних строках самого стиха.

Встань в окоп, Ахилл,

Огненный, и кричи для меня.

Это стихотворение о войне, о смерти, о неготовности к ней и о принятии ее неизбежности:

Сегодня утром я видел человека,

Который не хотел умирать:

Я спрашиваю и не могу ответить,

Если я хочу иначе.

Стихотворение не соотносится ни с перебежчиком Кулагиным, ни с его противником Шоу-Асквитом. Оно острыми краями своего бэкграунда выбивается из оперно-опереточных событий первой главы. Это первое появление в романе темы смерти и ее смысла – то, чего взыскует Питер Блум (не буду здесь углубляться по поводу реального Джулиана Асквита, его деда-премьер-министра, леди Мэннерс и «кружка проклятых снобов»).

Питер

Итак: Питер Блум. Юноша, ищущий смысл жизни. Уже умерший юноша. Живущий теперь в «стране вечного лета» и продолжающий призраком работать в британской секретной службе, будучи кротом от НКВД.

В романе вторым планом, но настойчиво проходят члены «кембриджской пятерки». Именно они – истоки личности Питера. Их увлекла великая цель свободного мира для свободных граждан (ее реальность – не тема моего текста). Декларируемые грандиозность и максимализм этой идеи в противовес филистерской ограниченности мира буржуазного.

Так и Питера очаровал Вечной Живой Владимир Ильич, который вобрал в себя множество душ, верующих в Идею и слившихся с его волей. В отличие от рутины «страны вечного лета» англоязычного мира, где каждый грызет свою корку, тоже, кстати, выдаваемую Государством: далеко не всем гражданам открыта дверь в лето.

В те времена в Великобритании социалистические идеи были широко распространены (как, впрочем, и профашистские). Обе упомянутые любовницы Уэллса – Эмберс Ривс и Ребекка Уэст – разве не искали смысла, в том числе и в социалистических идеях, когда противовес своим буржуазным семьям связались с ним? Они обе стали писательницами. Причем далеко не проводниками идеи искусства ради искусства.

Рэйчел

В мире соперничающих